Наизнанку.

[pufpufpuf]

Это тоже самое mid-euseyo, только я сменила название. просто потому что.

III

Про газировку, сон и компании.

Чунхон чувствует, как из его груди что-то рвётся наружу, сбивая рёбра, царапая горло. Вырывается кашлем и наводит ну совсем невыносимый хаос внутри. Чунхон помешан на этом своём «внутри» и топит его в тёплом бульоне и текстах Голдинга, лишь бы никому не рассказывать. Чунхон болен.

Ему совсем не хочется газировку, которую покупает Ёнгук, потому что больно. Но обижать хёна не хочется тоже и Чунхон напрашивается на глубокий поцелуй.

Химчан тактично громко стучи ложкой по стенкам кружки где-то на кухне, когда Ёнгук не сдерживается и протяжно стонет в чужие губы, а Чунхон в ответ хрипит и закашливается. Ему немного тяжело с больным горлом, тяжестью в затылке и ломотой в костях Просто этим утром его снова накрывает больной волной.

Ёнгук понимает, аккуратно кладёт своего ребёнка на подушки, заворачивает в одеяло и очень нежно, насколько только может, обнимает, целует в висок и уходит на кухню.

И Чунхон вдруг задыхается от такого. Нестерпимо хочется плакать, потому что чувствовать эту огромную, горячую любовь невыносимо сложно. Ещё сложнее проявлять. Чунхон поворачивается на бок, двигается ближе к стене и, оставив видным из-под одеяла только глаза, смотрит телевизор.

Когда Ёнгук садится за стол, то Химчан всё ещё мешает свой кофе и задумчиво смотрит в окно. Да так задумчиво, что даже не замечает друга. Ёнгук понимает и здесь, поэтому просто кладёт руки на стол и утыкается лбом в сгиб локтя. Если честно, то он совсем-совсем не высыпается.

Состояние Чунхона его очень беспокоит. И не в простуде дело. Зелёные линии пугает больше.

- Шёл бы спать. Куда лучше, чем разваливаться на столе… - куда-то в пространство говорит Химчан и продолжает смотреть в окно. Ложка откладывается к полной сахарнице и несколько горячих глотков исчезают за тонкими губами. Ёнгук чувствует еле знакомый запах граната, примешивает к нему аромат кофе и вдруг ощущает себе нереально живым. С глубоким вдохом набрасывается совершенно новая реальность и Ёнгук сбивается с ритма, дышит не ровно и даже немного задыхается.

- Ты чего?

Ёнгук ответить не может, только отталкивается от стола и ждёт когда пройдёт лёгкое головокружение. Напротив Химчан. Напротив окно и 7 этаж. Там, дальше, за узкими плечами, чёрные окна многоэтажек и чуть видно выбеленное небо с размытыми по нему серыми облаками.

- Я не знаю, зачем покупаю каждый раз кофе, но регулярно продолжаю это делать. Чунхону не надо. Не предлагай ему и если сам попросит – не давай.
Химчан хмыкает и бросает взгляд на стоящую рядом совсем не тронутую газировку, и думает, что лучше бы кофе, чем эта нахимичиная не понять чем дрянь. Но молчит, понимая, что Гук всё равно будет воспитывать по-своему.

- Готовить сегодня что? – Химчан допивает кофе и сразу же моет за собой кружку.

Ёнгук думает, что он мальчик-порядок, а потом смотрит на лохматый затылок, выпирающие лопатки, упругую задницу и передумывает на мальчик-который-может.

- Что хочешь. Я всё съем.

И уходит, решив действительно поспать.

За то короткое время, что Ёнгук был на кухне, Чунхон успевает задремать. Ему даже начинает сниться что-то размыто-зелёное, как газировка и неприятно липкое, но осторожное тепло, забравшееся под одеяло, возвращает его обратно в комнату.

- Хён, - шёпотом тянет Чунхон и отворачивает голову от Енгука, - я же заражу.

- А не поздно ли говорить это после твоих настойчивых поцелуев, а?

Ёнгук двигается ближе и целует своего ребёнка в светлую макушку. У волос Чунхона нет определённого запаха, но Ёнгуку хватает того, что в них можно просто уткнуться носом и не дышать шампунем, а дышать самим Чунхоном.

Чунхон громко сопит в подушку, понимая, что Ёнгук прав. И вздыхает.

- Тогда почему бы тебе не вернуться ко мне? Ну, ночью?

- Детка, меня Химчан не пускает, - улыбаясь, сознаётся Гук.

- Почему?

- Говорит, пидарасов не любит.

Чунхон разворачивается обратно к Ёнгуку и, уткнувшись ему в грудь, смеётся. Ёнгук смеётся тоже и понимает, что нагло обманывает ребёнка. И будет обманывать до тех пор, пока Чунхон не начнёт видеть свои сны с открытыми глазами. Ёнгук думает, что Химчан всё-таки прав.

- Ты кажется спать собирался.

- Уже не хочется, хён.

- А за компанию?

За компанию Чунхон может всё что угодно, если компания хорошая. Поэтому он целует Ёнгука куда-то в область ключиц и, удобно устроившись на чужой груди, закрывает глаза.

Ёнгук впервые высыпается за последние несколько дней.

Химчан варит рис и слушает, как за стенкой смеются его мысли за последние несколько дней. Химчан не чувствует себя лишним, но чувствует лишнее в себе.